Из интервью со Стефанией Гродзеньской, которое читатели варшавской «Газеты» («Gazeta Wyborcza Stołeczna») могли увидеть в июле 2007 года (каждые две недели писательница высказывала в подобных интервью (а точнее, просто в беседах) своё мнение и о произошедших событиях, и о статьях, которые она успела прочитать, да и о себе самой она тоже немало рассказывала). Вопросы от имени «Газеты» задаёт Беата Кенчковска (перевод с польского — Валентин Антонов):
После целых недель разговоров об актуальных событиях мы возвращаемся к излюбленной нашей теме, то есть к аутотеме…
Ты что, придираешься ко мне? Но ведь я так и так стану говорить о себе — а что, мне нельзя разве?
Да конечно же можно, слушаю вас, пани Стефания.
Плохое зрение у меня уже давно, и я убедила сама себя, что в очках выгляжу ещё умнее, чем без них. Плохо слышать я стала недавно, а на то, чтоб пользоваться слуховым аппаратом, решилась с трудом. Я казалась себе неким старичком из оперетты, который держит возле уха трубочку, и когда говорят: «Хорошая погода», — то он отвечает: «Да, да, в молодости она была хороша». И потому я благодарна пятничной «Газете» за текст, озаглавленный «Это не стыдно». Я-то уже перестала стыдиться, но благодаря вам, быть может, и другие смогут избежать синдрома старичка с трубочкой.
А что же, в таком случае, вас мучит?
Я не стыжусь того, что плохо вижу и плохо слышу, но я стыдилась бы, если б не смогла понять того, что мне говорят. Мне казалось, что с этим у меня проблем нет. Недавно я успешно прошла нелёгкий тест: молодой человек, проявлявший с утра некоторую задержку реакций, пояснил мне, что «на вчерашнем мероприятии настукался как «мессершмидт». Я сразу сообразила, что вследствие какого-то ларингологического недомогания ему слышатся звуки, подобные звукам мотора подбитого немецкого военного самолёта.
Браво! Я горжусь вами.
Однако же, я сломалась. Это случилось в пятницу, когда я читала в «Газете» заметку под названием «Нам нравится малиновое». До тех пор я полагала, что вкус мороженого не является той проблемой, с которой мне не удастся интеллектуально справиться. Тем не менее, взгляни сама:
«Впрочем, летом вообще нет лучшего десерта, чем мороженое, — убеждена одна треть респондентов из центральной части Польши, среди которых преобладают любители комедии. Лишь бы только его состав был основан на натуральных компонентах (особенно обращают на это внимание владельцы собак), и лишь бы оно не было слишком калорийным — это подчёркивают приверженцы «крутых» фильмов».
Прочитав это, я даже и теперь ещё чувствую себя так, словно меня стукнул «мессершмидт».
Вашему вниманию предлагается рассказ Стефании Гродзеньской «Mądra kobieta». Другие же рассказы писательницы, которые можно прочитать в нашем цикле «Мир Стефании Гродзеньской», называются «Лягушонок», «О бессилии», «Ежегодная ревизия», «Глупые мысли», «Страшная история» и «Одинокие в воскресенье вечером». Перевод с польского — Валентин Антонов.
Умная женщина
До обобщений, впрочем, я дошла гораздо позже. До каждого обобщения доходят, топча свои собственные следы.
А тогда я увидела тебя в самый последний момент. Уже было слишком поздно притворяться, что не вижу. Ты шёл с незрелой седоволосой кошечкой. (Кошки с цветом волос под седину заполняют в природе нишу, возникающую из-за действительно седых женщин с волосами, покрашенными в рыжий цвет). Кошка висела на твоей руке, модно дёргалась и демонстрировала близость. В декольте у кошки, переходившем все мыслимые границы, кипел бюст. Благодаря ложбинке, которая образуется между полушариями, такое декольте производит впечатление, будто кто-то голый повернулся к тебе задом.
Словом, кошка была чертовская. А ведь известно, что чем кошка более чертовская, тем глупее выглядит обвешанный ею и застигнутый врасплох. Поэтому, когда наши взгляды встретились, на твоём лице появилось обычное в таких случаях выражение: мешанина из злости к кошке, ярости ко мне и удовлетворённости собой.
У меня было три возможных варианта действий:
а) ударить кошку по голове только что купленной копчёной скумбрией, а затем разразиться плачем,
б) холодно кивнуть и с безразличным видом пройти мимо,
в) подойти к вам с так называемой естественной улыбкой.
Надо ли говорить, что самым близким моему сердцу, самым искренним и самым правильным было бы действие «а», со скумбрией и плачем. О, но такие вещи ведь не для меня. Ты меня знаешь. Ясное дело, что я выбрала вариант «в».
— Как дела, — жизнерадостно сказала я, — представь меня своей спутнице.
Кошка протянула мне мокрую лапу и что-то мяукнула.
— А вы в какую сторону? — прощебетала я, словно бы не знала, что на маёвку в Лазенки.
— В противоположную, — ответил бы ты, если б был откровенен. К счастью, для каждого из нас это был неподходящий момент для откровений.
Слово за слово (мы с тобою ворковали как голубки, а кошка насупилась и молчала), и я предложила вас чуточку проводить. По дороге я произнесла монолог на тему прекрасного кошкиного платья, и хоть последний бы дурак сообразил, что происходило оно из обычного магазина женской одежды, я выразила свою радость, что в наших комиссионках можно достать столь изящные и оригинальные вещи.
— Нет никакого смысла тратить валюту в Париже, — восхищалась я, бросая на тебя циничные взгляды.
Палку я постаралась не перегибать. Уже несколько минут спустя я распрощалась с ними, выразив надежду продолжить то, что я бесстыдно назвала «столь приятным знакомством». И одиноко побрела за брынзой, давясь по пути твердеющими в горле слезами.
Потом уже, когда мы с тобой встретились один на один, у меня снова было три возможных варианта действий:
а) разбить у твоих ног вазу за 275 злотых, а затем разразиться плачем,
б) сидеть с каменным лицом в ожидании объяснений,
в) не придавать случившемуся никакого значения.
Надо ли говорить, что самым близким моему сердцу, самым искренним и самым правильным было бы действие «а». О, но ведь такие вещи не для меня. Ты меня знаешь. Ясное дело, что я выбрала вариант «в».
— Красивая девушка, — сказала я безмятежно, — и при этом очень симпатичная. И, по-видимому, неглупая. Во всяком случае, она производит такое впечатление.
Я говорила это, а у самой перед глазами стояла её наглая и тупая физиономия. Ты взглянул на меня и улыбнулся.
— Знаешь, что я тебе скажу? Ты умная женщина.
Да. Я умная женщина. Всякий раз, когда я делаю что-то бесконечно бессмысленное против самой себя, я слышу эту формулировку.
Всякий раз, когда кто-то лишает меня моих прав, а я с улыбкой соглашаюсь на это, меня хвалят: «Ты умная женщина».
Ещё никогда мне не приходилось слышать это определение в приятных для меня обстоятельствах.
Я очень серьёзно задумываюсь, не должна ли я, наконец, немного поглупеть.