Мы ещё обязательно встретимся

Песня, которая только что прозвучала, была чрезвычайно популярна в годы Второй мировой войны. Несомненно, она стоит в одном ряду с такими шлягерами военных лет, как «Лили Марлен», «Катюша» или «Синий платочек». Разбросанным по всем фронтам британским солдатам (да и не только ведь британским) эта песня давала надежду на скорое возвращение домой, к своим родным, любимым и близким.

Никто не хотел умирать. Но каждый на войне был готов к этому. И каждый подсознательно верил словам этой песни: «Мы ещё обязательно встретимся». Неизвестно когда и неизвестно где — пусть даже и так. Пусть даже и не в этой жизни, пусть… Но мы ведь ещё обязательно встретимся, правда?..

Песня «We'll meat again» поспела как раз вовремя: она была написана в том же 1939 году, когда началось военное безумие. И во время войны, да и потом — песню эту исполняли очень-очень многие знаменитые певцы и известные музыкальные коллективы. Послушайте, например, как звучала эта песня в типично американском исполнении оркестра Бенни Гудмана и тогда ещё совсем молоденькой джазовой певицы Пегги Ли:

Да, пели эту песню многие. Но, конечно же, она навсегда и неразрывно останется связанной с именем британской певицы Веры Линн, чей голос вы уже слышали. Вот когда мы говорим «Лили Марлен», то обязательно вспоминаем имя Лале Андерсен, хотя «Лили Марлен» — кто только её не пел (не исключая, кстати, и Веру Линн). И когда мы говорим «Лале Андерсен», то непременно вспоминаем «Лили Марлен». Точно так же: «We'll meet again» — это Вера Линн, а Вера Линн — это, конечно же, «We'll meet again».

В годы войны Веру Линн, которой тогда было немногим более двадцати лет, называли «The Forces' Sweetheart» — «возлюбленная Армии». Её популярность в войсках была необычайно высока. Вспоминают, что после освобождения союзниками одного из немецких лагерей для военнопленных ликующие заключённые, отыскав в подвалах старинного замка вино, первые свои тосты поднимали за премьер-министра Чёрчилля, за президента Рузвельта и… за Веру Линн, голос которой давал им силы и поддерживал в них надежду. Что же касается Чёрчилля и Веры Линн, то британский певец и комик Гарри Секомб, которому довелось повоевать в Северной Африке и в Италии, в шутку сказал даже так: «Churchill didn't beat the Nazis. Vera sang them to death» — «Чёрчилль нацистов не бил. Это Вера «припевала» их до смерти».

Солдаты верили ей безгранично и относились к ней с трогательной нежностью — именно она олицетворяла собой их прежнюю мирную жизнь и оставленных дома любимых. Они называли её «большая девочка», а она их — «мои мальчики». И на европейских фронтах, и в далёкой Бирме — она была с ними повсюду, бесстрашная и бескорыстная.

Конечно, у Веры Линн были и недоброжелатели: и в британском парламенте, и на БиБиСи, где она с 1940 года вела радиопередачу «Искренне ваша» и очередные выпуски которой так ждали её «мальчики», разбросанные войной по всему миру. Словно бы отвечая всем тем, кто дома обвинял её в «плебействе» и в «причитаниях», Вера Линн говорила так: «Мои песни напоминают мальчикам, за что именно они воюют на самом деле. За что-то очень-очень личное, а не за идеологии».

«Мы ещё встретимся — не знаю, где и когда, но мы обязательно встретимся»… Слушаем эту песню в классическом исполнении Веры Линн:

Let's say goodbye with a smile, dear,
Just for a while, dear, we must part.
Don't let the parting upset you,
I'll not forget you, sweetheart.

We'll meet again,
don't know where, don't know when,
But I know we'll meet again
some sunny day.
Keep smiling through,
just like you always do,
'Til the blue skies
chase those dark clouds far away.

And I will just say «hello»
to the folks that you know,
Tell them you won't be long.
They'll be happy to know
that as I saw you go,
You was singing this song.

Слова самые обычные. По-русски их можно передать примерно так:

Попрощаемся с улыбкой, мой милый. Теперь мы должны разлучиться, но ведь это ненадолго. Ты не огорчайся, любимый, я не забуду тебя.

Мы ещё встретимся. Я не знаю, где и когда, но он непременно наступит, этот солнечный день, и мы обязательно встретимся. Живи, как всегда, с улыбкой, пока голубое небо не прогонит эти тёмные тучи далеко-далеко.

А я передам привет всем твоим родным, и я скажу им, что ты скоро вернёшься. Им будет приятно знать, что ты уходил от них с этой песней.

Почти сразу же после окончания Второй мировой войны наступили десятилетия того, что получило название «холодная война», когда изначально трагические вещи доводились до абсурда и постепенно превращались в фарс. В частности, в рамках БиБиСи была создана специальная «Служба вещания в условиях военного времени» (WTBS), одной из задач которой было обеспечить поднятие морального духа британцев в течение ста дней после ядерного нападения со стороны Советского Союза. И хотя сама Вера Линн никакого участия в этой затее не принимала, но вот её знаменитая песня не ушла от внимания британских пропагандистов и была включена в апокалиптический репертуар WTBS.

Любопытно теперь читать тексты написанных заранее радиообращений:

Говорит Служба радиовещания в условиях военного времени. Наша страна подверглась нападению с применением ядерного оружия. Все коммуникации претерпели сильное разрушение, количество жертв и масштабы нанесённого ущерба пока не известны. Дополнительную информацию мы вам сообщим при первой же возможности. Оставайтесь на этой волне, сохраняйте спокойствие и не выходите из ваших домов. […]

Если вы оставите свой дом, то вы можете оказаться без еды, без воды, без крыши над головой и без защиты. Радиоактивные осадки, которые сопутствуют ядерному взрыву, во много раз опаснее, если они воздействуют на вас на открытой местности. Крыши и стены предоставляют вам существенную защиту. Самое безопасное место — внутри помещения.

[…] Следует нормировать расход воды и использовались её только лишь для питья и приготовления пищи. Не следует использовать воду для смыва туалетов. Нормируйте расход пищи: всё это может продлится 14 дней и более.

Мы будем повторять это обращение каждые два часа. Оставайтесь на этой волне, но для экономии батареек выключите теперь ваши радиоприёмники до нашего следующего выхода в эфир. Конец передачи.

«Мы ещё встретимся — не знаю, где и когда»… Разумеется, «холодной войне» были присущи все признаки безумия, которые характеризуют войну, так сказать, «обычную». Читая подобные тексты, невольно вспоминаешь блестящий фильм-гротеск «Доктор Стрейнджлав, или Как перестать беспокоиться и полюбить Бомбу», снятый режиссёром Стэнли Кубриком в 1963 году — едва лишь год спустя после «карибского кризиса», поставившего человечество на грань самоуничтожения. Песня «We'll meet again» в исполнении Веры Линн, сопровождающая там финальные кадры, является в этой острой киносатире на «холодную войну» едва ли не единственным островком здравого смысла и самых простых, искренних чувств.

По сюжету фильма, командующий одной из американских стратегических баз, усмотрев в процедуре фторирования воды коварную «руку Москвы» и достаточно серьёзно тронувшись на почве коммунистической угрозы, посылает свои бомбардировщики в ядерную атаку на СССР. При этом, чтобы ни у кого не возникало никакого соблазна дать «задний ход», генерал Джек Потрошиллинг решительно отказывается сообщить секретные коды для отзыва своего приказа и переводит вверенную ему базу на осадное положение.

Пока бомбардировщики летят к своим целям, в совещательной комнате американского президента происходит обмен мнениями между «ястребами» (инициативу генерала следует всячески поддержать и даже развить) и «голубями» (базу нужно немедленно взять штурмом, чтобы раздобыть коды отзыва и постараться вернуть бомбардировщики). Аргументы «голубей» кажутся президенту более разумными, и он снимает трубку «красного телефона», чтобы срочно переговорить с советским руководителем (по имени Дмитрий).

Сцена телефонного разговора руководителей двух сверхдержав — смешная и жуткая одновременно — является одной из лучших в фильме. Чтобы преждевременно не расстраивать своего собеседника, американский президент начинает разговор издалека:

— Алло?.. А… Алло, Дм… Алло, Дмитрий!.. Послушай… э-э… я не очень хорошо тебя слышу. Ты не смог бы сделать музыку немного тише?.. О-о… вот так получше… Да… Хм-м… Да… Ну отлично, теперь я тебя слышу, Дмитрий… Чётко и ясно, передаётся без искажений. Меня ведь тоже слышно без искажений, да?.. Хорошо… Значит, как ты говоришь, мы оба передаёмся без искажений… Хорошо… Это хорошо, что у тебя всё хорошо и… и у меня всё хорошо… Я согласен с тобой, это замечательно, когда всё хорошо… А-ха-ха-ха-ха!.. Тут вот какое дело, Дмитрий. Ты ведь помнишь, как мы с тобой всегда говорили о возможности каких-нибудь неприятностей с бомбой… С бомбой, Дмитрий… С водородной бомбой!..

Вот как этот фрагмент выглядит у Стэнли Кубрика:

Присутствующие в совещательной комнате напряжённо ловят каждое слово руководителей. Бомбардировщики неторопливо выходят на цели, часы мерно отстукивают остающееся до катастрофы время, и разговор руководителей продолжается в свойственном им традиционно дружеском тоне. Не могу отказать себе в удовольствии привести его полностью:

— Видишь ли, так случилось, что… э-э… один из командующих нашими базами стал, так сказать… Ну, он стал немного не в себе… Ну, ты понимаешь… Совсем немного… не в себе. И… э-э… он пошёл и сделал одну глупую вещь… В общем, я скажу тебе, что он сделал. Он отдал приказ своим самолетам… атаковать вашу страну… Э-э… Позволь мне закончить, Дмитрий… Позволь мне закончить, Дмитрий…

Слушай, а как ты думаешь, что чувствую я?! Ты можешь себе вообразить, что чувствую я, Дмитрий?.. А зачем я, по-твоему, звоню? Чтобы просто сказать «привет»?.. Нет, конечно, мне нравится разговаривать с тобой!.. Конечно же, нравится говорить «привет»!.. Не только сейчас, но и в любое время, Дмитрий! Я позвонил сказать тебе, что случилась нечто ужасное!.. Это дружеский звонок. Конечно, это дружеский звонок!.. Послушай, если бы он не был дружеским… я бы, вероятно, даже и не позвонил…

Они не долетят до своих целей по крайней мере ещё час… Я… Я настроен позитивно, Дмитрий. Послушай, я уже всё обговорил с твоим послом… Нет, это не шутка… Хорошо, я скажу тебе. Мы собираемся передать вашему командованию полную информацию о целях, о полётных заданиях и о защитных системах наших самолётов… Да!.. Я имею в виду: е-е-если мы окажемся не в состоянии отозвать самолёты, то тогда… Я хочу сказать, что… э-э… мы собираемся помочь вам их уничтожить… Да, я знаю, что они наши парни…

Слышу тебя хорошо. Кому мы должны позвонить?.. Кому мы должны позвонить, Дмитрий? Э-э… народу… ты куда-то постоянно пропадаешь… В Народный центральный штаб противовоздушной обороны?.. А где это, Дмитрий?.. В Омске… Понятно… Да… О! А может, вначале им позвонишь ты?.. Угу… Послушай, Дмитрий, у тебя, случаем, нет под рукой их номера?.. Э-э… что?.. Понимаю, сейчас запрошу информацию по Омску…

А-а… э-э… у-хм… Я тоже очень сожалею, Дмитрий. Очень сожалею… Ладно, пускай ты сожалеешь больше меня. Но я тоже очень сожалею… Я сожалею так же, как и ты, Дмитрий!.. И не говори, что ты сожалеешь больше меня, потому что я способен сожалеть так же сильно, как и ты… Ну, пусть мы оба сожалеем, хорошо?.. Хорошо…

Пока американский президент разыскивает телефон Народного центрального штаба в Омске, пока 1400 мегатонн неумолимо приближаются к границам Советского Союза, американские войска штурмуют американскую базу, прикрываясь большим плакатом, на котором начертан гордый девиз: «Peace is our profession». Персонал базы отчаянно сопротивляется, хорошо усвоив наставления своего командира о чрезвычайном коварстве коммунистов, вполне способных переодеться в американскую военную форму.

Но вот база взята, код отзыва восстановлен и по телефону-автомату передан в Вашингтон. Все несбитые бомбардировщики, получив код, ложаться на обратный курс… за исключением одного: повреждённый средствами ПВО, бомбардировщик лихого майора-ковбоя из Техаса, лишённый радиосвязи, на последнем издыхании сбрасывает-таки свою Бомбу.

Ответный удар неизбежен…

Финальная сцена: вывезенный когда-то из Германии учёный-нацист доктор Стрейнджлав («странная любовь» — в буквальном переводе), прикованный параличём к инвалидному креслу, развивает перед американским президентом захватывающие дух планы по сохранению в глубоких шахтах элиты человеческой расы.

Открывающиеся перспективы необычайно возбуждают загадочного доктора Стрейнджлава. Он вдруг вскакивает с инвалидного кресла с криком: «Майн фюрер! Я способен ходить!»

Заключительные кадры: следующие один за другим ядерные взрывы на фоне чистого голоса Веры Линн. «We'll meet again, don't know where, don't know when…»

Фильм-гротеск Стэнли Кубрика «Dr. Strangelove» давно уже стал настоящей киноклассикой, он неизменно включается в списки лучших фильмов всех времён. Голос Веры Линн в финале производит совершенно потрясающее впечатление: настолько велик контраст между её песней «We'll meet again», исполненной любви и надежды, и жуткими в своей иррациональности и безумии военными играми политиков, взявших в заложники всё человечество…

Но вернёмся к Вере Линн. Её и теперь ещё хорошо знают, уважают и бесконечно ей верят миллионы людей. Эта женщина за всю свою долгую жизнь никогда и ни в чём не запятнала своё имя, оставаясь для всех британцев символом одновременно патриотизма и — любви.

Её послевоенная карьера развивалась весьма успешно. В 1952 году Вера Линн стала первым британским певцом, возглавившим американские хит-парады. Спустя два года она повторила этот успех уже у себя на родине. И присвоение ей в 1975 году почётного «рыцарского» звания «Дама-Командор Ордена Британской империи» лишь подчеркнуло её громадную популярность. Достаточно сказать «Дама Вера» — и каждый британец понимает, о ком идёт речь. Так что, когда в песне «Vera» группы «Pink Floyd» — в песне, полной чувства горькой утраты и боли за всех тех, кто не вернулся с войны — звучит вопрос «Does anybody here remember Vera Lynn?», то вопрос этот, «помнит ли здесь кто-нибудь Веру Линн?», является чисто риторическим.

В начале сентября 2009 года британскую (да и мировую) прессу взорвало сообщение о том, что альбом лучших песен Веры Линн под названием «We'll Meet Again — The Very Best Of» пробился в двадцатку национального музыкального чарта. «Дама Вера Линн с альбомом своих нестареющих мелодий берёт «двадцатку» штурмом, становясь популярнее рок-музыкантов из «U2» — удивлялась тогда успеху 92-летней певицы газета «Дейли Мейл». А уже через две недели респектабельная «Таймс» в заметке под названием «Это уже официально: Дама Вера Линн превзошла «Битлз» с восхищением написала:

Когда Дама Вера Линн впервые спела про один солнечный день, Джон Леннон ещё даже не родился.

Вчера, в возрасте 92 лет, «возлюбленная Армии» вошла в историю, став старейшей из всех исполнителей, чьи альбомы когда-либо занимали первую строчку при их жизни.

Этот её триумф тем более сладок, что Дама Вера опередила даже широко разрекламированные переиздания альбомов «Битлз», поднявшись на первое место в официальных чартах…

Конечно, Вера Линн давно уже не выступает в качестве профессиональной певицы. Но её голос — хоть и не такой сильный, как прежде, но всё такой же узнаваемый — по-прежнему звучит на встречах со слушателями, на торжественных празднованиях Дня Победы. И где бы она ни выступала, она всегда исполняет «We'll meet again»:

…Набираю в поисковой строке фразу «гладиолусы Вера Линн», открываю странички наугад.

«Гладиолус Вера Линн. Окраска цветка: голубая. Высота растения: 120 см. Цветение: июнь-сентябрь. Агротехника: Посадочный материал хранят при температуре 0 — 8 градусов»…

«176.00 руб. На складе: да. Краткое описание: Очень необычный сорт: лепестки напоминают нежно-розовые пёрышки, которые в центре и по краям окрашены в более тёмный пурпурный оттенок. Фасовка: 10 шт»…

Интересно, а знают ли многочисленные наши цветоводы, коммерсанты и просто любители, в честь кого и почему получили своё название эти их «нежно-розовые пёрышки»?..

«We'll meet again, don't know where, don't know when…»

Валентин Антонов, апрель-май 2010 года