Недавно мне попались под руку «Рассказы, очерки, фельетоны» Евгения Петрова (того самого — который Ильф и Петров). Никогда раньше не обращал внимания на то, что в тех его рассказах и фельетонах поразительно много упоминаний о козах и козлах.

Особенно много этих упоминаний почему-то в 1927 году. Ну вот, например… Рассказ «Семейное счастье»:

…К дому № 6, что по Козихину переулку, с двух противоположных сторон приближаются два совершенно различных по виду человека. А так как дом № 6 является местом действия предлагаемого вниманию читателей рассказа и приближающиеся к дому люди суть герои этого рассказа, автор пользуется случаем для того, чтобы познакомить читателя с вышеозначенными героями, пока они не успели ещё столкнуться в подворотне…

И так далее. Между прочим, как раз тот самый «дом № 6, что по Козихину переулку», вы и видите на фотографии вверху…

Или вот, пожалуйста — рассказ называется «Сильная личность»:

— Молчать! — говаривал директор Козолуповского городского банка Уродоналов. — Молчать и не разговаривать! Кто здесь начальник? — Уродоналов здесь начальник!..

От коз плавно переходим к козлам… «Рассказ об одном солнце»:

…В комнату, как вихрь, влетела курьерша и выпалила:

— Товарищ Козлодоев! Не иначе как вас начальник требует. Говорит, позови мне, говорит, такого высокого, худого, рыжего, говорит, в очках. Не знаю, говорит, как его фамилия… А кроме вас, товарищ Козлодоев, других рыжих нету. Скоренько идите, потому они сердятся…

Как Козлодоев дошёл до кабинета начальника, он не помнил. Перед его глазами клубился осенний туман. В животе сделалось холодно, как в склепе…

А что — кроме как в названиях и в фамилиях, никаких других козлов у Евгения Петрова нет?.. Есть. Рассказ «Всеобъемлющий зайчик» тоже был написан в 1927 году:

— Вчитайтесь, милый. Ведь по лесу не козёл какой-нибудь гуляет вонючий, а зайчик. Понимаете? Зайчик-вредитель.

— Ну разве что вредитель… А вот тут непонятно, почему зайчик идёт к полюсу.

— Очень просто. Зайчик испортил лес, а потом пошёл на Северный полюс…

А что — кроме как в 1927 году, в другие-то годы козлы и козы у Евгения Петрова не встречаются?.. Встречаются. Рассказ «Беспокойная ночь» датирован 1928 годом:

— Спасите! — крикнул Обуялов козлиным голосом. — Эй, вы, там, на телефонной станции! Спасите человека!..

Стоп, стоп, стоп!.. К козлам мы ещё вернёмся, но… Но Северный полюс, 1928 год?.. Помнится, именно в 1928 году на Северный полюс, на дирижабле «Италия», отправилась итальянская экспедиция Умберто Нобиле. За тем полётом напряжённо следил тогда весь мир, и Евгений Петров тоже, разумеется, не мог остаться в стороне. Вот как соавтор «Двенадцати стульев» и «Золотого телёнка» описывает проводы экспедиции генерала Нобиле — тот же, как известно, без своей собачки Титины вообще никуда не ездил — в Милане (рассказ «Гослото»):

…Собачка генерала Титина в кругу семьи городского головы города Милана.

Собачка Титина прощается с другой собачкой.

Титина в чёрной попоне.

Титина в гондоле.

Папа вручает генералу Нобиле крест.

Муссолини целует Нобиле.

Нобиле целует Титину.

Титина целует другую собачку.

Другая собачка целует городского голову города Милана.

И — «Джовинецца».

«Джовинецца» на корсо Виктора Эммануила. «Джовинецца» — на корсо Венеция, на пьяцца Дуомо, у замка Сфорцеско. Милан оглушён пошлым шарма-ночным мотивом фашистского гимна. Мотив «Джовинеццы» страшно напоминает студенческую песенку «От зари до зари, лишь зажгут фонари, то студенты толпой собираются»…

Ну вот… Hачали мы вроде бы о козлах, а докатились до «фашистского гимна». Кстати, а все ли теперь знают, о чём тут пишет Евгений Петров?.. Наверняка он слышал вариант «Джовинеццы» с текстом Сальватора Готты (звучит последний куплет и припев):

…И нет такого бедного квартала,
Который не послал бы свои отряды,
Который не развернул бы знамёна
Фашизма-освободителя.

О, юность, юность,
Весна красоты,
Время тревог и свершений!
Звучит и ведёт нас твоя песня.

«Джовинецца» (вариант 1925 года, написанный на эту мелодию по просьбе Муссолини).
Поёт Лоренцо Фуско, один из известнейших исполнителей эстрадных и фашистских песен

Что ж, о «Джовинецце» (giovinezza — юность, молодость) мы с вами ещё поговорим в другом месте, а пока вспомним ту самую студенческую песенку, мелодия которой почему-то показалась Евгению Петрову столь похожей на мотив «Джовинеццы».

Старинная студенческая песня «От зари до зари» была чрезвычайно популярна ещё в позапрошлом веке. Мы имеем возможность прослушать тот её вариант, который, скорее всего, и вспомнился Евгению Петрову в связи с «Джовинеццой». Он был записан в 1909 году и сохранился на старой грампластинке. Запись, правда, очень плохого качества, но другой же всё равно нет. Давайте послушаем эту поистине легендарную песню:

Есть в столице Москве Один шумный квартал, Что Козихой Большой Прозывается. От зари до зари, Лишь зажгут фонари, Вереницей студенты Шатаются. Они пьют и поют, Разговоры ведут, И ещё кое-чем Занимаются. Там Иван Пустослов, Меж высоких домов Сверху глядя на них, Улыбается. Он и сам бы не прочь Провести с ними ночь, Да на старости лет Не решается.

Через тумбу, ля-ля-ля,
Через тумбу, ля-ля-ля,
Через тумбу, ля-ля-ля,
Через тум-тум-тум.

Вот так шутка, ха-ха-ха,
Вот так шутка, ха-ха-ха,
Вот так шутка, ха-ха-ха,
Вот так шутка, ха-ха-ха.

«Отъ зари до зари». Хоръ студент. ИМП. Моск. Универ. подъ упр. студ. Я. А. Михайловскаго
(соло Я. А. Михайловскiй). Пластинка Zonophone Record X-3-64512 (запись 1909 года)

Кстати говоря, чутьё нас не подвело: «Джовинецца» не «Джовинецца», от зари ли и до зари, но без упоминания о козах — пусть и в несколько завуалированном виде — Евгений Петров не обошёлся и здесь.

Московский «шумный квартал» Козиха получил своё название от Козьего болота — так издревле называлась заболоченная, нездоровая местность между нынешними Тверским бульваром и Садовым кольцом: там местные жители предпочитали пасти своих коз, да и дикие козы, по-видимому, водились там в изобилии. Постепенно болота были осушены, речки убраны, да и козы куда-то исчезли — оставшись лишь в названиях всего квартала и двух Козихинских переулков: Большого и Малого.

Надо сразу сказать, что песенка «От зари до зари» совершенно богохульная, ибо тот улыбающийся «Иван Пустослов», о котором говорится в тексте — это не кто иной, как Иоанн Богослов. Точнее, это старинный храм Иоанна Богослова, известный ещё с начала XVII века: он располагался между Тверским бульваром и Большой Бронной улицей. Взгляните на карту Москвы начала прошлого века — вот она, Козиха:

Козиха на старой карте Москвы («Русский календарь» А. С. Суворина за 1901 год)

Собственно говоря, почему же храм «располагался»? В прошедшем времени?.. Храм Иоанна Богослова, после десятилетий запустения и разрухи, действует и в наши дни. Вообще, Козиха теперь — один из самых фешенебельных районов Москвы, хотя так в её истории было далеко не всегда. Известно такое описание Козихи в конце XIX века:

Узкие, преузкие улицы… Небольшие колониальные лавочки с немытыми окнами. Отталкивающего вида ворота. Безобразные дворы — антисанитарные до последней возможности. И всюду вонь, смрадная вонь подвалов, отхожих мест и помойных ям… Весь состав богемы Тверского бульвара имеет убежище в этих местах. Здесь обитает пьяное веселье рука об руку с вечной нуждой…

Вот насчёт «богемы» следует сказать особо. Примерно с половины XIX века на Козихе стали селиться, мягко выражаясь, очень небогатые студенты Московского университета, искренне считавшие свою Козиху подобием парижского Латинского квартала. «Пьяное веселье рука об руку с вечной нуждой» — это ведь о них, о тогдашних московских студентах. Помимо лестного сравнения с Латинским кварталом, студентов-бедняков влекли на тогдашнюю Козиху и дешёвые квартиры внаём. Особенно популярным считалось у студентов селиться в несохранившихся ныне домах № 3 и № 5 по Большому Козихинскому переулку (не исключено, впрочем, что старое здание дома № 5, вопреки распространённому мнению, всё-таки сохранилось). Согласно адресной и справочной книге «Вся Москва» на 1915 год, эти два дома принадлежали Чебышёвой Марии Дмитриевне, «вдове поручика». Фактически, эти дома являлись для студентов чем-то вроде общежития, и они называли их попросту «Чебыши».

Большая Бронная улица на пересечении с Большим Козихинским переулком (слева на снимке)
в начале XX века. Двухэтажный угловой дом с вывеской «ИНА» (очевидно, всё-таки «ВИНА»)
не сохранился — на его месте теперь Bistrot Canaille. Не сохранился и другой угловой дом

Вообще, пересечение Большой Бронной улицы и Большого Козихинского переулка с находившимся тут же, поблизости, Иваном Богословом, являлось настоящим сердцем всей Козихи: Козихинский переулок часто Козихой и называли.

Есть в столице Москве
Один шумный квартал,
Что Козихой Большой
Прозывается.
От зари до зари,
Лишь зажгут фонари,
Вереницей студенты
Шатаются…

Вот так они там и «шатались», вот так они и пели… То исполнение песенки «От зари до зари», которое мы прослушали, является действительно аутентичным, «настоящим»: оно было записано студенческим хором Московского университета, которым (хором) в те годы руководил Я. А. Михайловский, тоже студент — именно его голос звучит со старой граммофонной пластинки Zonophone Record X-3-64512.

Хор студентов Императорского Московского Университета под управлением
студента Я. А. Михайловского (он руководил хором с 1907 по 1912 годы)

Прослушанное нами исполнение, повторяю, является аутентичным. Но я совсем не уверен, что песенку «От зари до зари» всегда и везде исполняли столь же академично, чинно и благородно, как это получилось у хора студентов Императорского Московского университета — иначе вряд ли она была бы столь популярна не только в Москве, но и абсолютно во всех университетских городах России.

Разумеется, в каждом городе текст её слегка видоизменялся: вместо сугубо московской Козихи делались ссылки на местные достопримечательности, а взамен Ивана Богослова фигурировали имена какие-нибудь других святых: св. Исакий в Петербурге, св. Харлампий в Казани, св. Владимир в Киеве и так далее — неизменным оставалось лишь то, что все эти уважаемые святые, глядя с высоты своих колоколен на веселящихся студентов, соблазна, в конце концов, не выдерживали.

Какие-либо другие дореволюционные записи песни «От зари до зари», помимо прослушанного нами «московского» варианта, лично мне не известны. Зато существует множество современных исполнений — ведь и в советское время, в течение многих десятилетий, старинная эта песенка оставалась необычайно популярной в студенческой среде. Наиболее известен, по-видимому, «петербургский» текст, начинающийся словами: «Там, где Крюков канал и Фонтанка-река»:

Там, где Крюков канал
И Фонтанка-река,
Словно брат и сестра,
Обнимаются,

От зари до зари,
Как зажгут фонари,
Вереницы студентов
Шатаются.

Они горькую пьют
Они песни поют,
И ещё кое-чем
Занимаются.

Через тумбу, тумбу — раз!
Через тумбу, тумбу — два!
Через тумбу — три-четыре! —
Спотыкаются.

В современном исполнении «От зари до зари» звучит, конечно, не столь академично, как у г-на Михайловского. Давайте послушаем (источник):

«Через тумбу-тумбу — раз!..» — вариант композитора Игоря Назарука

Сам Исакий святой
С золотой головой
Глядя сверху на них,
Умиляется.

Он и сам бы не прочь
Провести с ними ночь,
Но по старости лет
Не решается.

Они там горькую пьют
Они песни поют,
И ещё кое-чем
Занимаются.

Через тумбу, тумбу — раз!
Через тумбу, тумбу — два!
Через тумбу — три-четыре! —
Спотыкаются!..

История со святым архангелом Гавриилом, оказавшимся пошлым мелким доносчиком, была дописана, как говорят, уже в советское время, хотя… хотя кто ж его знает!..

А вот ещё один вариант, прозвучавший не так давно в эфире «Авторадио» (источник):

«Через тумбу-тумбу — раз! Через тумбу-тумбу — два!..». Самодеятельность Авторадио

… Но соблазн был велик,
И решился старик,
С колокольни своей
Он спускается. 

Он и песни поёт,
Он и горькую пьёт,
И ещё кое-чем
Занимается. 

Через тумбу, тумбу — раз!
Через тумбу, тумбу — два!
Через тумбу — три-четыре! —
Спотыкаются!..

Наконец, ещё один вариант — сугубо израильский вариант под названием «Гедера». Припев здесь напрочь исчез, да и куплеты все переписаны, но мелодия вполне узнаваема:

Так уж как-то получилось, что иврита я не знаю. Поэтому приходится воспользоваться услугами Гугля, который выдаёт что-то не совсем понятное:

… Луна стимулирует вашу кровь,
Вы и ваш партнёр
О, как хорошо, чтобы тратить
На гумне в ночное время…

Всё это, однако, неважно… Вот слушаешь все эти исполнения и думаешь: ну почему же мотив «Джовинеццы» страшно напомнил Евгению Петрову мелодию нашей старинной студенческой песенки «От зари до зари»?.. Впрочем, ведь мы договорились обсудить «Джовинеццу» в другом месте, правда?..

Валентин Антонов, октябрь 2011 года