«Журавлёнок»
Ушло тепло с полей, и стаю журавлей Ведёт вожак в заморский край зелёный. Летит печально клин, И весел лишь один, Один какой-то журавленок несмышлёный. Он рвётся в облака, торопит вожака, Но говорит ему вожак сурово: — Хоть та земля теплей, А родина милей, Милей — запомни, журавлёнок, это слово. |
Запомни шум берёз и тот крутой откос, Где мать тебя увидела летящим; Запомни навсегда, Иначе никогда, Дружок, не станешь журавлём ты настоящим. У нас лежат снега, У нас гудит пурга И голосов совсем не слышно птичьих. А где-то там вдали Курлычут журавли, Они о Родине заснеженной курлычут. |
Коротко об авторах этой песни.
Поэт Игорь Шаферан родился 13 февраля 1932 года в Одессе. Стихи начал писать ещё в школе. Механиком плавал на китобойной флотилии «Слава». В 1960 году окончил Литературный институт имени Горького. Игорь Шаферан написал множество песен, затрагивающих душу слушателей. Их пели раньше, поют и теперь. Песня «Гляжу в озёра синие» из телесериала «Тени исчезают в полдень» (1971 год) в своё время предлагалась даже как вариант государственного гимна России.
С Игорем Шафераном работали такие известные композиторы, как Ян Френкель, Георгий Мовсесян, Марк Минков, Юрий Саульский, Евгений Птичкин.
По мнению дочери Шаферана Анны, её отца «убил капитализм». Поэт не смог приспособиться к новым реалиям и 14 марта 1994 года умер у себя дома после безуспешного лечения в онкологическом центре.
Композитор Эдуард Колмановский родился 9 января 1923 года в Могилёве.
Его песни пели Владимир Трошин и Марк Бернес, Клавдия Шульженко и Георг Отс, Артур Эйзен и Гелена Великанова, Иосиф Кобзон и Людмила Зыкина, Эдуард Хиль и Мария Пахоменко, Лев Лещенко и Валентина Толкунова, Леонид Серебренников и Майя Кристалинская (в своей статье о Кристалинской я говорила об одной из лучших песен Колмановского — «В нашем городе дождь», написанной на стихи Евгения Евтушенко; упоминалась в той статье и песня «Журавлёнок») и многие, многие другие.
Композитор использовал в своих песнях стихи лучших поэтов-песенников тех лет — Е. Евтушенко, К. Ваншенкина, Л. Ошанина, Л. Дербенёва, М. Танича, И. Шаферана, И. Гофф, Р. Гамзатова, Н. Доризо, Е. Долматовского, Г. Поженяна.
Умер Эдуард Колмановский 27 июля 1994 года.
Здесь можно скачать и послушать песню «Журавлёнок» в исполнении Майи Кристалинской, Георга Отса, Владимира Трошина (именно его голос вы слышали), Эдуарда Хиля и Артура Эйзена. Хотелось бы отметить также вариант «Журавлёнка» на польском языке в исполнение Ирены Сантор — звезды польской эстрады; к сожалению, мне удалось найти лишь временные ссылки на соответствующую запись.
«А где-то там, вдали, курлычут журавли —
они о родине заснеженной курлычут…»
Первые 12 лет моей жизни прошли в сельской местности и в мечтах о большом Городе — том самом, где жила моя бабушка. Меня не смущала «десятиметровка» в коммуналке с соседями — ведь нам приходилось и снимать углы в крошечных сельских хатах, и жить в подсобке за сценой сельского клуба, и с опаской заходить в домишко, который чудом сохранился с дореволюционных времён и почти врос в землю, — бывшую контору управляющего имением местного помещика.
Я мечтала стать горожанкой и стала ею, я прожила в Городе своей детской мечты несколько десятков лет и значительно позже по-настоящему полюбила его, но, как ни странно, острое чувство причастности к Родине у меня возникает при воспоминаниях о первых двенадцати годах моей жизни — вдали от мегаполисов.
…Западная Украина. Мелководная прозрачная речушка, почти ручей, струящийся по камешкам. В этой речушке женщины стирали бельё, выбивая его «праныками» — плоскими узкими деревянными дощечками — и раскладывая чистое на луговую траву для просушки. В нашем крошечном городке сосуществовали керосиновые лампы и водопровод, праныки и патефоны. Там коптили мясо в специальных коптильнях у дома, летом сушили, ворошили и собирали в стожки сено на лугу, зимой катали детей на самодельной карусели, устроенной из колеса от телеги да из привязанной к нему оглобли. Там на школьном дворе росли высоченные вербы, и там рыженький мальчик-одноклассник, в куртке с матросским воротником, с лицом, усеянным веснушками, забравшись в перерыве между уроками на одно из деревьев, подарил мне в первом классе первый в жизни букет из «котиков» вербы.
Потом мы переехали в райцентр, расположенный в нескольких часах езды от моего Города. Именно там мы жили вначале за сценой клуба, а позже в одной из контор бывшей господской усадьбы. В этом клубе мне посчастливилось почти два года прозаниматься в музыкальной школе, и пианино всегда было в моём распоряжении — стоило лишь открыть маленькую дверцу между нашим временным пристанищем и сценой.
Летом я пряталась от мамы в ветвях огромных, густых белых акаций. Забравшись с книгой в руках повыше, обрывала я сладкие цветки, наполненные вкусным соком, и радовалась, что меня не смогут здесь найти — и не придётся мне забавлять младшего брата.
Спустя два года, распрощавшись с уроками музыки, я оказалась уже в семи километрах от райцентра. Там мне купили мой первый велосипед, и летом разъезжали мы с друзьями вокруг центральной усадьбы совхоза, куда перевели на работу моего отца.
И вот ещё вспоминаю конец лета, сухие, утоптанные и утрамбованные тропинки, которые извиваются между желтеющими полями. А среди этой желтизны — ярко-синие головки волошек (васильков). И мы, побросав велосипеды у обочины, безжалостно обрываем эту недолговечную красоту. С тех пор, наверное, я никогда больше не собирала букеты из полевых цветов — те волошки, поставленные дома в вазу, сразу же потеряли всю свою волшебную прелесть, свою вызывающую синеву на фоне золотых колосьев, а потом они и вовсе увяли.
А острое чувство «заснеженной Родины» я испытывала уже позже, просыпаясь среди ночи в поезде и глядя на мелькавшие вдоль дороги ели с заснеженными лапами и берёзы, ветви которых тоже прогибались под тяжестью снега.
Тогда, в моём детстве, в ранней юности, мне очень нравилось смотреть на тропинки, петлявшие среди зелени или желтизны полей. Мне казалось, что вот придёт время, и я уйду по одной из них в даль, в неизвестность, но уйду я не одна. Воображение в предчувствии любви рисовало мне только такую картину, только такую единственно возможную дорогу — вместе, за линию горизонта, в далёкое и неведомое…
Да, так всё же журавли… У каждого народа есть в душе особое отношение к ним. Как вспоминала вдова Микаэла Таривердиева, написавшего музыку к телефильму «Семнадцать мгновений весны», «он начал работать над фильмом, предложив тему ностальгии по далёкой Родине. В результате музыка определила работу Лиозновой: услышав тему неба, написанную Микаэлем Леоновичем, она сняла начальные и финальные кадры фильма, когда Штирлиц с тоской смотрит на летящих журавлей»…
На Кавказе существует поверье, что павшие на поле брани воины перевоплощаются в журавлей.
Недаром эта легенда легла в основу стихотворения самого известного дагестанского поэта, уважаемого всеми Расула Гамзатова, — стихотворения, в прекрасном переводе Наума Гребнева ставшего песней (музыку написал Ян Френкель):
Мне кажется порою, что солдаты, С кровавых не пришедшие полей, Не в землю нашу полегли когда-то, А превратились в белых журавлей. Они до сей поры с времён тех дальних Летят и подают нам голоса. Не потому ль так часто и печально Мы замолкаем, глядя в небеса? |
Летит, летит по небу клин усталый, Летит в тумане на исходе дня, И в том строю есть промежуток малый — Быть может, это место для меня. Настанет день, и с журавлиной стаей Я поплыву в такой же сизой мгле, Из-под небес по-птичьи окликая, Всех вас, кого оставил на земле… |
Хорошо известно, что эта песня неразрывно связана с именем замечательного нашего певца Марка Бернеса. Собственно, она и стала его последней песней, его «журавлиной» песней (скачать):
Палома, ноябрь 2007 года