Под-над небом голубым…
Итак:
Автор слов — Анри (Андрей) Волохонский. Слова написаны в ноябре 1972 г. на услышанную с пластинки музыку. Навеяны атмосферой в мастерской Б. Аксельрода.
Автор музыки — Владимир Вавилов. Музыка написана примерно в 1967-68 гг. Более точно — определить не удалось…
К таким выводам пришел израильтянин Зеэв Гейзель относительно песни-шлягера Бориса Гребенщикова. Пришел в результате многомесячных поисков: примерно с июня 2003 года по июнь 2004 года. Его очерк, составленный в лучших традициях забытого ныне жанра устного рассказа, мастером которого был Ираклий Андроников, написан живо и увлекательно. Он изобилует бытовыми и на первый взгляд несущественными деталями (типа: как писать итальянский предлог, «да» или «ди»? как правильнее написать: «kanzona»? «kanzone»? «canzone»? «canzonа»? а вот на одно раскидывание гуглей было получено 64 ссылки, на другое — 80, а на третье — все 811…). Всё это, а также упоминание к месту и не к месту КПСС, евреев, Корчного и т.д. и т.п. создает непередаваемо теплую и вкусную атмосферу, когда хочется закрыть глаза и просто слушать, слушать и слушать эти бархатные доверительные интонации…
Ознакомиться с очерком г-на Гейзеля можно здесь, здесь, здесь, здесь, здесь, здесь, здесь и здесь. Наверняка есть и еще воспроизведения — я особенно не интересовался. Все публикации появились практически одновременно, где-то в конце октября и в ноябре 2005 года.
Вспомним, кстати, широко известное исполнение песни «Город» (Борис Гребенщиков и группа «Аквариум»):
Несколько слов о ее тексте. Боюсь, это наименее интересная часть всего исследования. Приведу лишь мнения двух женщин, высказанные ими в комментариях в очерку. Natalie M. Rezonoff, выступающая под никнеймом «oguretz»:
… я подозревала, что авторство Анри Волохонского очевидно, по крайней мере должно быть очевидно всем, кто имел хоть какое-то отношение к группе «Левиафан» в конце семидесятых… по крайней мере один человек (других не помню, к сожалению, по причине моего весьма юного возраста в описываемый период времени), упомянутый в конце текста, этого не знать просто не мог.
И Юля Беломлинская (она же «poor_ju»):
вы чего с ума сошли? хвост всегда говорил что автор слов — анри…
Попутно не откажу себе в удовольствии сопоставить два текста:
Тебя там встретят огнегривый лев И синий вол, исполненный очей, С ними золотой орел небесный, Чей так светел взор незабываемый
4:7. И первое животное было подобно льву, и второе животное подобно тельцу, и третье животное имело лице, как человек, и четвертое животное подобно орлу летящему. 4:8. И каждое из четырех животных имело по шести крыл вокруг, а внутри они исполнены очей; и ни днем, ни ночью не имеют покоя…
Хотя это сопоставление с «Откровениями», главы 4:7 и 4:8, и бросает определенную тень на вывод об авторстве Анри Волохонского, я все же склонен согласиться с г-ном Гейзелем и с очаровательными женщинами — не в пользу св. Иоанна Богослова (ведь подумать только — Кто за ним стоит! как раз поэтому и соглашаюсь…)
Музыка — дело другое. Именно благодаря ей песня стала у нас не только визитной карточкой самого Бориса Гребенщикова, но и символом целой эпохи. Тут надо быть предельно корректным и внимательным, ибо это затрагивает очень многих.
Если отвлечься от захватывающих дух подробностей в описании самого процесса поиска, то получается, что г-н Гейзель отказывает «божественному» Франческо Миланскому в авторстве в силу следующих обстоятельств.
- Нет никаких сведений в Интернете о том, что Франческо написал «Канцону». А ведь именно так — «Канцона и танец» — это произведение названо там, где оно, по-видимому, появилось впервые: на виниловой пластинке образца не то 1970-го года, не то 1971-го, не то 1972-го — разные, но одинаково уважаемые источники, во многом согласные друг с другом, в датировке пластинки почему-то расходятся. (Чтобы не быть голословным, приведу взятые наугад ссылки: 1970 — статья о В.Ф. Вавилове, написанная под большим влиянием г-на Гейзеля, если даже и не им самим, поскольку включает в себя раскавыченные цитаты из очерка, 1971 — статья Сергея Севостьянова о Вавилове, 1972 — текст очерка г-на Гейзеля. И замечание вскользь: а почему не искали вместе с «танцем»? заранее предполагали, что это компиляция? но почему?). Слово г-ну Гейзелю:
Оставим историю моих терзаний. Важен результат — 0 (ноль). Пересечение отсутствует.
Итак, «Канцона» не пересекается с Франческо из Милана. Вывод, сделанный г-ном Гейзелем еще в июне 2004 года, однозначен. Франческо:НЕ является автором какого-либо произведения, называемого «Канцона» (ноты которой есть в Интернете)
Кстати говоря, вот образец этих нот:
Послушаем, как звучит «Канцона» в исполнении В.Ф. Вавилова:
При подготовке той самой пластинки В.Ф. Вавилов из непонятных соображений объединил «Канцону» в одну композицию с другим произведением. На пластинке непосредственно вслед за «Канцоной» звучит вот такой «Танец»: - Вторым доказательством (или «отказательством»? как лучше сказать?) является то, что музыка «Канцоны» не характерна для сочинений Франческо — как, впрочем, и для XVI века вообще. Таково общее мнение специалистов. Здесь уместно воспроизвести примечательный телефонный разговор, состоявшийся между автором очерка и одним из специалистов, доктором Леви Шептовицким. Г-н Гейзель спрашивает, нет ли среди известных д-ру Шептовицкому произведений «божественного» Франческо такого, которое называется «Канцона» или что-то в этом роде. Ответ специалиста цитирую по тексту очерка:
«Канцона» по-итальянски, собственно, означает «песенка». Какую тебе «песенку» надобно?
После пояснения, что вопрос касается той «песенки», которая впоследствии стала шлягером Гребенщикова, последовала весьма бурная реакция со стороны специалиста, сопровождавшаяся «шквалом», как можно понять, ненормативной лексики. Отдышавшись, д-р Шептовицкий продолжил:Зеэв, ты ведь не совсем глухой. Ты ведь, кажется, когда-то даже брал в руки скрипку. Ну не могла же математика истребить в тебе нормальное человеческое начало! Так послушай внимательно сам: какая тут… лютня, какая Италия, какой Франческо! Это явно из другой оперы!
В дальнейшей беседе специалист выразил мнение, что «Канцона» является, скорее всего, русской песней. По свидетельству г-на Гейзеля, он «упорно» проводил такую мысль:Это — даже не подделка. Автор то ли не знал, что подделывать, то ли просто этим не собирался заниматься
Вывод от июня 2004 года категоричен. Франческо:НЕ является автором музыки этой песни
- Третье и последнее «отказательство» делает ненужными первые два. Франческо не является автором мелодии, поскольку ее автор — Владимир Федорович Вавилов. Точка. Позвольте! но ведь это «отказательство» само нуждается в доказательстве? Пожалуйста. Доказательством служит то, что Вавилов, составитель пластинки, был к ней ближе всех; что он в кругу знакомых имел репутацию мистификатора; что в его авторстве уверена Я.Р. Ковалевская, много лет ведшая класс гитары в музыкальном училище им. М. Мусоргского и помнящая Вавилова, а также и другие специалисты, например, проживающий в США украинец Роман Туровский и «питерский специалист» по гитаре А.С. Бруштейн; наконец, дочь Вавилова, так ответившая на единственный вопрос г-на Гейзеля, «почему?»:
Отец был уверен, что сочинения безвестного самоучки с банальной фамилией «Вавилов» никогда не издадут. Но он очень хотел, чтобы его музыка стала известна. Это было ему гораздо важнее, чем известность его фамилии
И это всё. Вывод: Франческо не автор мелодии в силу того, что ее автор — человек со скромненькой такой фамилией Вавилов (генетик мирового уровня Н. Вавилов и президент Академии наук СССР С. Вавилов потрудились недостаточно, чтобы сделать эту фамилию звонкой).
Карты на столе, господа, — посмотрим же, что в них!
- «Какую тебе «песенку» надобно?» — устало спросил д-р Шептовицкий у г-на Гейзеля. А и в самом деле, что имел в виду последний, упорно ища пересечение Франческо и «Канцоны» и подсчитывая при этом расползающиеся ссылки? Какую именно песенку Шуберта мы найдем, задавая в строке поиска «шуберт» и «песня»? А найдем мы много чего! например, на первой же странице видим ссылку на статью из журнала «Инфекции и антимикробная терапия». Но как раз с Шубертом пример мой явно неудачен, с «божественным» Франческо все обстоит гораздо хуже. Читаю в статье, посвященной лютневой музыке XVI столетия (выделено мною):
Canzones are imitations of polyphonic French chansons. Sometimes these imitations are so good, that there is doubt whether there actually is a vocal example or not, in other words whether it is a canzone or an intabulation.
Canzones often have several sections with polyphonic imitations, usually beginning with a half, quarter, quarter theme. These sections are often contrasting, for example polyphony alternating with chordal passages, or alternating duple and triple time sections. Sometimes canzones have a simple scheme like ABA or AAB.
Canzones are a later invention than fantasias. The first canzones for lute appear in the books of Barberiis (1546 and 1547) and Rotta (1546). But of these canzones it is not clear whether they really are canzones, they might be intabulations. From about 1570 canzones appear more regularly.
Так. Первые канцоны для лютни появились в книгах не ранее 1546 года, а становление их как лютневого жанра произошло четверть века спустя. А Франческо когда умер? В 1543 году. Так какую же «канцону» мы так упорно искали? И удивительно ли то, что ничего толком не нашли? Но на всякий случай запомним, что «канцоны» для лютни — изобретение более позднее, нежели «фантазии», и что, стало быть, творчество «божественного» Франческо должно изобиловать именно «фантазиями». - Как мы помним, Франческо «НЕ является автором музыки этой песни». А что, собственно, г-н Гейзель имеет в виду, утверждая это? То, что «божественный» Франческо не писал музыки для шлягера Гребенщикова?
Г-н Гейзель — математик. Он лучше других должен понимать всю катастрофичность путаницы терминов. Ведь совершенно очевидно без всякого детективного расследования, что Франческо со своей лютней не мог полтысячелетия назад написать никакой современный шлягер! Но тогда возникает законный вопрос: а почему же его столько времени все дружно называли автором? Что они все имели в виду?
Вот есть такая песня, которая начинается словами «Die Fahne hoch! Die Reihen fest geschlossen…». Послушайте ее красивую мелодию:
Об ее авторе пишут так: широко распространено мнение, что мелодия восходит к опере «Joseph», которую в 1807 году написал выдающийся французский композитор Etienne Mehul; упоминают связь с гораздо более поздними песнями XIX столетия: «How Great Thou Art» и «Der Abenteurer», а также старой матросской песней «Zum letzten Mal wird der Appell geblasen…». Сравните прослушанную мелодию, например, с мелодией песни «How Great Thou Art»:
Но никому и в голову не приходит называть автором музыки 20-летнего берлинского штурмфюрера СА Хорста Весселя, который написал слова и обработал музыку указанной песни, который сделал молниеносную карьеру в СА и умер в 23 года от нанесенных ему жестоких ран, как никому не приходит в голову и утверждение, будто бы французский современник и последователь Бетховена и Моцарта написал музыку для официального гимна нацистской партии!
Итак, одно дело — найти музыкальную идею, и совсем другое дело — усвоить эту идею, аранжировать, транспонировать, переложить и Бог знает что еще. «То, что я нажил, — гений прожил».
Так что — у Франческо нет никакой музыкальной идеи, лежащей в основе нашей песни? Слово г-ну Гейзелю (22 июня 2004 года; выделено мною):По поводу этой песни я лично считаю установленным (в границах доказуемости утверждений в истории культуры), что музыка этой песни никакого отношения к Франческо Канова да Милано и вообще к лютневой музыке итальянского средневековья не имеет.
Итак, абсолютно никакого отношения не имеет, и нет никакой музыкальной идеи, которая лежала бы в основе мелодии нашей песни…
Как мы помним, для творчества Франческо характерны не «канцоны», а «фантазии». Вот начало фантазии № 30 «божественного» Франческо:
Прослушайте эту мелодию:
Прослушали? Еще раз — первые шесть нот!
Вспоминаем слова эмоционального д-ра Шептовицкого:Зеэв, ты ведь не совсем глухой. Ты ведь, кажется, когда-то даже брал в руки скрипку. Ну не могла же математика истребить в тебе нормальное человеческое начало! Так послушай внимательно сам…
Слушаем. Слушаем еще раз первые шесть нот:
Если уж основанием «Хорста Весселя» считают фрагменты оперы «Жозеф», то здесь… Первые шесть слогов нашей песни — ведь это:Над небом голубым…
Соответствующая именно этим словам музыкальная фраза стала позывными целого поколения. Слово г-ну Гейзелю:… Если композитор ухитряется за свою жизнь сочинить хотя бы одну музыкальную фразу, которую запомнит (и будет напевать) один миллион человек, — он состоялся как композитор.
«… Музыка этой песни никакого отношения к Франческо Канова да Милано и вообще к лютневой музыке итальянского средневековья не имеет». Да уж! не имеет…
Г-ну Гейзелю следовало бы спрашивать у д-ра Леви Шептовицкого: «А вот нет ли у Франческо таких музыкальных фрагментов, которые могли бы являться основой для мелодии песни?». Совершенно неясно, ставился ли так вопрос и было ли проведено соответствующее тщательное исследование. - Итак, непричастность Франческо к мелодии нашего шлягера не доказана. Более того, мы слышим эту самую причастность. Да, но ведь кто-то же, как минимум, обработал, аранжировал, осовременил музыку! Кто бы это мог быть?
Да кто угодно. Помимо В. Вавилова, пластинку 1970 (1971, 1972) года делали еще насколько человек, там перечислены следующие фамилии: В. Буяновский, Н. Вайнер, М. Шахин, В. Курлин, Л. Перепелкин.
Разумеется, это мог быть и В.Ф. Вавилов. И если это он обработал и скомпоновал для пластинки произведение, названное им «Канцона и танец», то логично предположить, что вовсе не природная скромность (а В.Ф. Вавилов, несомненно, очень порядочный и скромный человек), а обычная щепетильность классного музыканта, понимание того, что музыкальная идея принадлежит не ему, не позволили ему написать рядом с названием хотя бы так, как это было написано рядом с номером 3, «Ave Maria»: «Неизвестный автор XVI века».
Близкие ему люди знали, что он работал над этим произведением, и это знание могло трансформироваться у них в последующее убеждение, что именно он и сочинил его.
Увы, это всего лишь предположения, а не доказательства! Г-н Гейзель и сам прекрасно это понимает. Почему я так утверждаю? Смотрите сами.
Г-н Гейзель — математик. И он отдает себе отчет в том, что доказательство авторства В.Ф. Вавилова автоматически означает, что «божественный» Франческо автором не является. И он понимает, что обратное утверждение неверно, что непричастность Франческо к мелодии песни вовсе не влечет за собой автоматического авторства В.Ф. Вавилова, хотя и делает его весьма вероятным. Понимая всё это, г-н Гейзель уделяет чрезвычайно много внимания доказыванию непричастности Франческо. Стало быть, он осознает, что без этого его доказательства относительно авторства В.Ф. Вавилова выглядят слишком слабыми.
(Говоря в скобках: вторая часть композиции, названной В.Ф. Вавиловым «Канцона и танец», остается как бы в тени гораздо более известной первой части, «Канцоны». Но раз сам В.Ф. Вавилов почему-то счел нужным объединить их в одно целое и связать с именем Франческо, то, естественно, возникает вопрос и об авторстве «Танца». Трудно понять, насколько глубоко этот вопрос исследовался).
Как было справедливо отмечено в комментариях (witkowsky),
для того, чтобы считать автором В. Вавилова, нужны не косвенные, а прямые доказательства. Тот самый лист бумаги (нотной), пусть без подписи Вавилова, но его почерком, с нотами мелодии. А ведь нотные почерки распознаются легче любых других… Нужны прямые. Хоть одно.
Вот именно. Без всего этого многочисленные публикации очерка г-на Зеэва Гейзеля «История одной песни» неизбежно будут нести на себе печать пиаровской акции. В письме ко мне, написанном в в конце 2005 года, Зеэв Гейзель приводит следующий аргумент:
… Понятие «доказательство» в музыковедении и в математике действительно различно. Лучшим доказательством был бы автограф — который я (пока) не нашел. Но в подавляющем большинстве случаев мы принимаем авторство литературных и музыкальных произведений при полном отсутствии автографа — в противном случае объясните мне, пожалуйста, какое право мы имеем ставить имя У. Шекспира над пьесой «Гамлет» (только не надо, пожалуйста, обсужать здесь антишекспировские теории). И кто видел рукопись «Гулливера», а потом сличил почерк с образцом подписи настоятеля собора св. Патрика?..
Право ставить подпись Шекспира дается нам, как это ни странно, исключительно многовековой традицией. Грубо говоря, сведения об авторстве передаются по цепочке поколений. При отсутствии прямых доказательств сомнения всегда имеют право на существование, и антишекспировские теории — лишнее тому подтверждение. Даже при наличии автографов подобные сомнения могут присутствовать — вспомним хотя бы «Тихий дон».
В любом случае, г-ном Гейзелем проделана огромная работа, в результате которой были получены впечатляющие результаты. Тем не менее, лично мне ближе такая формулировка ее итогов: «Было выяснено, что Франческо, по-видимому, не является автором произведения под названием «Канцона». Есть определенные основания полагать, что оно было написано В.Ф. Вавиловым».
Говорить так — это пока что и точнее, и правильней.
Валентин Антонов, декабрь 2005 года